Я родилась в небольшом уральском городке, здесь прошла и моя школьная юность. Но выпускной класс оканчивала за тысячи километров от малой родины. Родители решили в конце шестидесятых перебраться к родственникам на Украину. Во всем своем могуществе и расцвете жил-был тогда Советский Союз. И куда бы ни переезжал, где бы ни оказывался советский человек — в цветущей Молдавии, жарком Узбекистане, плодородной Украине — он везде чувствовал себя как дома.
Вот и в Запорожье мы обжились быстро и безболезненно. Теплый климат, обилие фруктов, солнца — ну кому такое не понравится? Моя бледность сменилась золотистым загаром, который не успевал сходить за короткую зиму.
После школы поступила в один из технических вузов, успешно окончила его и только после получения диплома решила выйти замуж. С рождением дочки стало казаться, что большего счастья трудно желать. Все складывалось отлично.
Но… «нет в мире совершенства», — сказал устами своего героя Антуан де Сент-Экзюпери.
Дочке исполнилось три годика, она очень нуждалась в моем внимании и общении, а я начала болеть.
Повышенная температура, бесконечные ангины (и это в мягком климате!) изматывали меня. Соседи уже знали: если приехала «скорая», то это ко мне.
Я понимала, что опасность таится не столько в самом заболевании, сколько в осложнениях после ангины. Особенно переживала за сердце.
Чтобы укрепить организм, стала заниматься закаливанием. Выполняла физические упражнения, небольшие пробежки, проходила витаминные курсы. Но ангины приходили снова и снова.
В 1987 году мне удалось попасть в знаменитый киевский институт сердечно-сосудистой хирургии, руководил которым ученый с мировым именем Николай Амосов. Прекрасный хирург, замечательный коллектив… У меня остались только хорошие воспоминания об атмосфере этого учреждения. Запомнила объявление, которое висело (говорят, долгие годы) в вестибюле института: «Прошу подарков персоналу не делать, кроме цветов. Амосов». Николай Михайлович был великим бессребреником. И все пациенты знали, что здесь лечат не за деньги, а за совесть.
Но лично мне обследование в этом институте не принесло позитивных изменений. Сердце признали здоровым, сосуды были в порядке, а частые простуды отнесли к слабому иммунитету.
Прошел год-второй. К температуре и слабости добавился, если можно так сказать, тепловой дискомфорт. То, что относила к плюсам — ранняя весна, солнечное лето, теплая осень — теперь вызывало в моем организме отторжение. Жару просто не выносила. Мне казалось, даже сердце выстукивало: «Прохлады, прохлады».
Я верю в знаки, которые подает нам судьба. Мне стала сниться моя малая родина. Школьные друзья. Улица и дом, где жила. Походы с друзьями в горы. Песни под гитару у костра. Вековые кедры, которые упирались вершинами в звездное небо.
Весной 1990-го я поехала в родной город. Его улицы, аллеи, набережная реки — все узнали меня, а я им отвечала счастливой улыбкой. В том же году, осенью, мы с дочкой приехали сюда на постоянное место жительства.
Это был сплошной позитив в моей жизни. Я устроилась в городскую администрацию. Дочку хорошо приняли в новой школе, очень быстро она сдружилась с одноклассниками.
Недалеко от города, за речкой, я купила садовый участок. Хотелось своих овощей, ягод и варенья. На Украине заготовками просто бредят. В трамвае, троллейбусе, на рынке — только и слышишь в августовскую пору про рецепты да «закатывания».
Был в покупке и еще один резон. Очень люблю ходить пешком. Вот с весны и до поздней осени каждый вечер после работы я пешочком отправлялась до своего участка (после роскоши украинских садов язык не поворачивался первое время называть пять-шесть кустиков смородины да малины «садом»).
На волне сплошной эйфории прошло лет шесть. А потом пришла ко мне застарелая беда. Утром вновь просыпалась с температурой, а к ночи она уходила. При этом ничего не болело. Были лишь слабость и быстрая утомляемость. Промучившись с год, отважилась снова лечь в больницу на обследование.
Крутили, вертели, снимки делали, какие только анализы не провели — ничего угрожающего для здоровья не обнаружили. Все анализы — хорошие.
Помню, зашел доктор, который вел нашу палату, прислонился к косяку, долго-долго смотрел на меня и, наконец, со вздохом спросил: «Ну хоть что-то же болит у вас?».
- Ни-че-го! — ответила. И это было правдой.
Как-то мое на мое состояние обратил внимание сосед по саду. Разговорились.
- Ничего не болит, а сил нет. Грядку пропалываю два дня.
- Да вижу, что не работница. Я тебе вот что скажу: съезди-ка в Карпинск, есть там такой целитель Бураев. Толк в травах знает! Уж скольких людей вылечил. Найти его легко. Он руководит госпромхозом «Кытлым».
И я поехала искать этого травника. Неизвестная болезнь вымотала меня до предела. А в душе было такое безразличие: поможет -не поможет… Как сейчас помню, курс лечения Михаил Эрикович назначил мне на 40 дней. Человек я дисциплинированный, начала пить по минутам и каплям, но характер работы был таков (совещания, заседания, выезды на объекты, прием посетителей), что график приема то и дело нарушался. Пришлось взять больничный.
О том времени даже дочь помнит. Она часто брала мои руки в свои, и мне становилось легче.
Необычно реагировал мой организм на фитолечение. Надо было записывать свои ощущения, но я расскажу самые яркие.
Когда начала пить медвежий жир, ноги от ступней до пояса покрылись красными пятнами. Потом они проявились на лице. Потом стало больно глотать. Испуганная, я позвонила Михаилу Эриковичу:
- Вызовите скорую. Ничего не бойтесь. Это реакция организма на лечение, она пройдет. Только не прекращайте курс.
Вызвала скорую, поставили укол, краснота прошла. Как же был прав Михаил Эрикович!
В конце лечения из носа по утрам стал выходить застаревший гной. Видимо, его выталкивал окрепнувший организм. Так я вылечила гайморит, о котором и не знала.
Как-то увидела меня знакомая санитарочка (я приходила в поликлинику продлить больничный). Пожилая женщина, много повидавшая на своем веку, сразу заметила во мне перемены:
- Вижу, у тебя глазки блестят. И помолодела, и похорошела.
Я и рассказала о гайморите.
- Так хворь выходит, когда лечишься народными средствами. Вот и лечись, не бросай. Наши родители всю жизнь с природой дружили. Никакая болезнь их одолеть не могла. До ста лет доживали в здравом уме.
Что еще произошло? До прохождения курса лечения по методике Бураева у меня много лет болели ноги. На ступнях ниже пальцев были натоптыши — мозоли конусом вовнутрь. Частая смена обуви лишь на время облегчала страдания.
Через месяц лечения во время приема ванны мозоли стали отваливаться, а потом вышли и корни- шипы. Их было три. С тех пор ноги не болят.
А к Михаилу Эриковичу потом ездили мои коллеги из администрации. Но с какими проблемами, спрашивать не стала. Иногда он сам приезжал к нам. Помню, провожу совещание с арендаторами. Вдруг — стук в дверь. На пороге стоит Михаил Эрикович и с самым серьезным выражением лица спрашивает меня:
- Вам дрова не нужны?
И сейчас, как вспомню растерянные лица участников совещания, смеяться начинаю. Умеет Михаил Эрикович настроение поднять.
… После фитолечения я не просто ходила — летала. Приняла участие в горном марафоне «Конжак». Вышла замуж, и по семейным обстоятельства мы переехали на Южный Урал. Здесь, в одном из городов недалеко от Челябинска, мужу предложили работу. Не осталась без работы и я. Единственно, что тревожило меня, так это возвращение забытых ощущений теплового дискомфорта. Бывало, едем к дочери в Челябинск (поездка — меньше часа), а я уже вся разбита.
В 2004 году меня неплохо подлечили в санатории «Озеро Чусовское». И кардиолог, и невролог дали рекомендации и добрые советы, которые помогли мне продержаться пару лет и «дотянуть» до пенсии.
Мой выход на пенсию мы с мужем решили отметить в Москве. Побродить по музеям, историческим местам, полюбоваться достопримечательностями, знакомыми еще со школьных лет. Но мне опять стало плохо из-за поднявшейся температуры. Двоюродная сестра, у которой мы остановились, повезла меня в одну из элитных клиник столицы. Только тут я поняла, что в стране есть медицина и технологии высочайшего уровня. Когда обследования выявили вялотекущий процесс заражения крови неясного генеза, женщина-профессор задала вопрос… про зубы, и тут же направила на панорамный снимок.
На снимке под металлокерамикой обнаружили две кисты. Выходит, почти 30 лет я страдала от них. Немедленно была сделана санация, так как гной пошел уже в кость. Потом провели еще ряд лечебных процедур, и температура ушла, а вместе с ней и изматывающее состояние.
В 2015 году решили с мужем съездить в Крым. Своим ходом. Но в первый же день поездки мне стало плохо. Я так мечтала о встрече с Крымом, но мы пробыли там всего несколько дней, и я вынуждена была улететь обратно. Дорогу на машине я бы не вынесла.
Свое состояние назвала крымским изломом.
В феврале-марте 2016 опять поехала в «Озеро Чусовское». Врачи сказали, что у меня начала разрушаться центральная нервная система. Назначили транквилизаторы, потом антидепрессанты. Но после 9 месяцев приема нужно «сползать» с них.
Стала просыпаться с головной болью, с красными глазами, будто не спала, а работала за компьютером всю ночь.
Месяц назад позвонила Михаилу Эриковичу. Долго разговаривали. Он задавал много вопросов. Мое состояние объяснил высокой степенью истощения иммунной системы.
… Вот уже две недели я принимаю целительные препараты, которые назначил и прислал карпинский ученый, травник. Успокаиваются мои нервы, посвежело лицо, а я чаще нахожу повод для радости и улыбки. Низкий вам поклон за это, Михаил Эрикович!